Королева Пентаклей (Как пришло лето (сказка индейцев-абенаки)

Это было в те времена, когда Глускэп* еще жил среди людей. Стало в землях абенаки холодно. Куда не погляди – везде только снег и лёд, не осталось ни травы, ни листьев на деревьях. Костры, что складывали люди, почти не приносили тепла, запасы еды подходили к концу, но на таком морозе земля стала твердой, и невозможно стало сеять маис. Каждый день люди умирали от холода и голода, и казалось, что скоро вся страна опустеет.
Но у Глускэпа не было власти над этим холодом. Он испробовал всю свою магию, но все без пользы, потому что холод вызвал могучий великан с далекого севера, и в его власти были холод, голод и смерть. Дыхание великана убивало и замораживало деревья, так что на них переставали расти и листья, и плоды, и так же он мог заморозить кукурузу, людей и животных. Звали этого великана Зима. Он был очень старый и сильный, и правил северными землями задолго до прихода в мир людей.
Глускэп был храбр, и очень хотел помочь своему народу, и он один отправился к жилью великана, чтобы убедить его не причинять людям зла, или обманом заставить его прекратить, или чтобы победить его. Но когда Глускэп явился на север, он, несмотря на всю свою волшебную силу, был очарован красотой жилища великана и его землями. Солнце играло и искрилось на ледяных кристаллах и на поверхности белого, нетронутого снега; деревья стояли, укутанные блестящим белым инеем, а по ночам в небе переливалось всеми цветами северное сияние, а звезды сияли и мерцали стократ ярче, и Глускэп видел, что лицо земли было сказочно прекрасным.
Глускэп забыл о своих людях, и остался жить в вигваме великана, а великан рассказывал ему сказки о старых временах, когда вся земля была тихой, белой и гладкой, как блестящая звериная шкура. Совсем великан заговорил Глускэпа, и наложил на него исподтишка сонные чары, и чары мороза, и Глускэп крепко заснул. Шесть лун спал он в снегу, как медведь, но потом все же проснулся, - Глускэп был силён, и даже великан Зима не смог заставить его спать вечно. Но когда он открыл глаза, он чувствовал себя очень усталым и голодным.
Однажды, вскоре после того, как Глускэп проснулся, к нему прилетел сплетник гагара по имени Болтун, и принес ему на хвосте хорошие новости. Болтун рассказал про прекрасную южную страну, где всегда тепло, и которой правит владычица Лето. Ее сила – то единственное, чего боится великан Зима, и она легко сможет его победить, если захочет. Он подробно описал Глускапу дорогу в южную страну, и тот решил отправиться в путь, чтобы спасти свой народ от холода, голода и смерти. Вот вышел он к морю, и стал петь волшебную песню, которая призывала китов, и первым на зов явилась старая подруга Глускэпа – касатка Пятнистая, и Глускэп попросил перевезти его на другой берег моря. Тогда она сказала: «Я тебя отвезу, но ты должен крепко завязать себе глаза, и не снимать повязку все время, что я буду везти тебя; если ты снимешь повязку, я в тот же миг налечу на рифы или на мель, и не смогу оттуда выбраться, а ты утонешь», и Глускэп пообещал не снимать повязки. Много дней плыла Пятнистая, и день ото дня вода становилась все теплее, а ветер – нежнее и слаще, потому что прилетал он с благоухающих берегов, и нес запахи не моря, водорослей и рыбы, а цветов, фруктов и согретых солнцем сосен, а в ночном небе блестел и переливался Южный Крест.
Море под брюхом у Пятнистой уже не было глубоким, сквозь воду было видно золотое песчаное дно, и до берега было рукой подать. На дне сидели моллюски и пели песню, пытаясь предостеречь путников: «О большой кит!» - пели они, - «Возвращайся обратно в море, тут вода для тебя чересчур мелка, и ты будешь горевать, если выбросишься на берег». Но Пятнистая не понимала, что они поют, и тогда спросила у Глускэпа, который понимал все языки: «Что они там поют?» Глускэпу очень не хотелось слезать с ее спины, и он сказал: «Они говорят тебе поторапливаться, потому что буря близко. Плыви так быстро, как только можешь». Тогда Пятнистая заторопилась, и подплыла совсем близко к берегу, но Глускэп хотел как-нибудь попроще сойти на берег, и тогда он приподнял повязку над своим левым глазом и глянул на берег. В тот же миг Пятнистую выбросило на песок и камни, а Глускэп спрыгнул с ее спины и встал на землю, не замочив ног. Касатка решила, что ей уже больше никогда не освободиться, и она стала плакать и упрекать своего седока, но Глускэп уперся одним концом своего крепкого лука прямо ей в челюсти, другой конец взял в руки, уперся ногами в землю, и одним сильным толчком отправил Пятнистую обратно в море, а потом, чтобы она перестала на него злиться, подарил ей свою старую трубку и целый мешок с отборным табаком (а Глускэп был заядлый курильщик). Касатка очень обрадовалась такому подарку, зажгла трубку и курила, уплывая обратно в море. Глускэп смотрел, пока она не скрылась из глаз, и вот уже на горизонте были видны только взлетающие вверх колечки дыма от трубки.
Когда Пятнистая уплыла, Глускэп быстро пошел прочь от берега, и скоро вышел на ту самую дорогу, про которую ему говорил Болтун. Это был Радужная Дорога, которая вела в Цветочный Край. Этот путь пролегал через Земли Восхода, прекрасные и свежие в утреннем свете. Повсюду в этих землях были ароматные цветы, росли все деревья, которые только можно себе вообразить, трава была мягкая, как шкура олененка, а по ночам все вокруг сверкало и переливалось от росы. Здесь ничего не знали про снег, лед и мороз, так как великан Зима был тут бессилен.
Глускэп быстро бежал по окруженной цветам Радужной Дороге, пока не пришел в оранжевый лес, где цветы благоухали особенно сладко. Вскоре он услышал вдали музыку и двинулся на звук. Выглянув из-за деревьев, он понял, что музыка долетает с большой поляны неподалеку, трава на той поляне особенно мягкая, а десятки крошечных ручейков звенят по камням и их журчание – и есть та музыка, что он услышал. Цветы вокруг были особенно красивыми, а на деревьях вокруг пели сотни прекрасных, ярких птиц – Глускэп никогда не видел таких птиц раньше, и он понял, что уже ушел из Земель Восхода и добрался до Цветочного Края. Он вдохнул запах жимолости и других цветов, и вдыхал эти запахи до тех пор, пока силы его после долгого пути не восстановились.
Тогда он подполз к самому краю поляны и стал разглядывать, что там происходит.
На покрытой цветами траве сидели прекрасные девушки, которые пели и танцевали с длинными цветочными гирляндами. А в центре стояла та, что была прекраснее всех, кого Глускэп когда-либо видел: ее длинные каштановые волосы были украшены венком, а в руках она держала целую охапку цветов. Какое-то время Глускэп рассматривал поляну в молчании, но вскоре увидел недалеко от себя старушку, увядшую и морщинистую, но сохранившую следы былой красоты; она, подобно ему, наблюдала за танцем. Глускэп спросил:
«Кто эти девушки из Цветочного Края?» - и старуха ответила:
«Девушка в центре – это владычица Лето, дочь розовой матери-Рассвета, красивейшая из рожденных. А девушки, что танцуют вокруг – духи света, солнечных лучей и цветов».
Глускэп понял, что это и есть та, кого он искал, и кто может своими чарами растопить сердце старого великана Зимы и прогнать его прочь. Своей волшебной песней Глускэп выманил Лето с поляны, чтобы она удалилась от своих спутниц, и заманил в лес, а там схватил ее и удержал своими чарами. Уводя Лето за собой, он пустился в долгий обратный путь. Чтобы впредь не потерять дорогу в Цветочный Край, Глускэп разрезал лосиную шкуру, которую всегда носил на плечах, на тонкие полоски и сделал длинную веревку, и пока он шел на север, веревка разматывалась и ложилась у него за спиной, - ведь делать метки обычным способом у него не было времени.
А в Цветочном Краю спутницы Лета оплакивали исчезновение своей владычицы, а мать-Рассвет закрыла лицо тучами и отказалась сиять.
Много дней спустя Глускэп и Лето достигли северных земель, но не нашли никого из народа абенаки – все заснули от чар великана Зимы и спали под снегом. Земля вокруг была безмолвной и холодной, и они пошли дальше, к дому Зимы. Великан приветствовал их и пригласил в дом, втайне надеясь, что сможет усыпить и Глускэпа, и красивую девушку, и тогда они останутся с ним навечно. Зима угощал их, и развлекал разговорами, но все было напрасно, они не засыпали, а вскоре великан почувствовал, что его сила начинает утекать, а чары мороза слабеют. Крупные капли пота стали течь по его лицу, и его дом тоже начал понемногу исчезать, пока совсем не пропал. От силы Лета все, кого усыпил великан, снова проснулись, на ветках появились почки, снег повсюду потек реками, уносящими прочь мертвые осыпавшиеся листья, и повсюду стала пробиваться трава и ростки маиса. Старый великан заплакал, поняв, что власть его закончилась, и его слезы пролились холодным дождем. Лето увидела его слезы, и ей захотелось утешить старика.
«Я доказала, что сильнее тебя. Поэтому я отдаю в твою вечную власть все земле на далеком севере, и там я никогда не потревожу тебя. Ты можешь возвращаться в земли Глускэпа на шесть лун каждый год, чтобы править, как раньше – но не будь таким жестоким, как прежде. А остальные семь лун будут моими, и я буду приходить в эти земли и править ими».
Великан Зима не мог ничего поделать, и согласился на условия Лета, потому что боялся совсем растаять. И он построил себе новый дом далеко на севере, и власть его в тех краях не прерывалась. Но каждую осень он возвращался в земли Глускэпа и правил в них шесть лун, но не был так суров, как прежде. А когда он уходил, в эти земли приходила, следуя вдоль веревки Глускэпа, владычица Лето, и птицы летели вместе с ней, и цветы распускались повсюду. Но проходило семь лун – и она уходила, снова уступая власть над землями великану Зиме и возвращаясь в свои южные края. И так в землях Глускэпа зима и лето стали сменять друг друга.